В эпоху, когда каждый второй стартап обещает "революционизировать" что-то там очередное, появилась отрасль, которая взялась за самую амбициозную задачу в истории человечества — победить смерть. Правда, не совсем традиционным способом.
Встречайте "цифровую некромантию" — индустрию, которая обещает воскресить ваших близких в виде чатботов, голограмм и виртуальных аватаров. Звучит как сюжет очередного эпизода "Чёрного зеркала"? Ну так оно им и вдохновляется.
Некромантия: краткий этимологический экскурс
Начнём с основ. Слово "некромантия" происходит от греческих νεκρός (мёртвый) и μαντεία (гадание). То есть изначально речь шла не о воскрешении мёртвых, а о гадании по ним — попытках узнать будущее через общение с духами умерших. Ироничным образом, современные технологии развернули концепцию с точностью до наоборот: теперь мы пытаемся воссоздать прошлое через цифровые следы.
Интересно, что в Древней Греции некромантия считалась одним из самых тёмных и опасных видов магии. В Некромантейоне Эфиры (IV век до н.э.) посетители могли консультироваться с духами мёртвых для получения пророческих советов. Современные разработчики HereAfterAI и Replika, видимо, с этими предрассудками не знакомы.
А может, знакомы, но решили, что времена изменились, и теперь нарушение естественного порядка — это просто ещё одна бизнес-модель.
От спиритизма к стартапам
Человечество всегда одержимо разговорами с мёртвыми. В каменном веке шаманы вызывали духи предков, веря что духовный мир пронизывает каждый аспект бытия. Древние египтяне написали целую "Книгу мёртвых" — инструкцию по навигации в загробном мире. Одиссей в гомеровской эпопее спускался в царство мёртвых, чтобы поговорить с духом слепого провидца Тиресия.
В XIX веке джентльмены и дамы собирались за круглыми столиками, держались за руки и вызывали духов через доски Уиджа. Сёстры Фокс в 1848 году заявили о контакте с духом умершего в своём доме в Хайдсвилле, штат Нью-Йорк, что спровоцировало спиритуалистический бум. Медиумы процветали, обещая родственникам связь с "той стороной". Шарлатанов было хоть отбавляй, но спрос неизменно превышал предложение.
Викторианская эпоха подарила нам ещё одну форму общения с мёртвыми — посмертную фотографию. Семьи заказывали портреты умерших родственников, иногда усаживая их в кресла и придавая им подобие жизни с помощью подпорок и грима. Эти фотографии должны были сохранить память об ушедших и дать живым возможность "видеть" их ещё раз.
Сегодня вместо фотографических студий у нас стартапы. Вместо медиумов — машинное обучение. Вместо досок Уиджа — большие языковые модели. Но суть остаётся той же: люди готовы платить за иллюзию продолжения связи с теми, кого больше нет.
Технологии современного воскрешения
Компания Luka в 2016 году создала чатбот в память о Романе Мазуренко, основателе Stampsy. Для обучения модели использовались тысячи сообщений, которыми Роман обменивался с друзьями. Результат получился настолько убедительным, что общение с "цифровым Романом" стало для многих способом справиться с горем.
Microsoft получил патент на технологию создания чатботов на основе "прошлых или настоящих существ... таких как друг, родственник, знакомый, знаменитость, вымышленный персонаж, историческая личность". Корпорация, видимо, решила застолбить за собой право на цифровое бессмертие. Хотя учитывая судьбу большинства продуктов Microsoft, возможно, цифровая смерть окажется более вероятной.
Израильская Hour One позволяет создать "полностью цифровой клон себя, который может говорить на камеру без участия живых людей". Калифорнийская HereAfterAI использует фотографии, видеоинтервью и голосовые записи для создания интерактивных аватаров. You, Only Virtual из Лос-Анджелеса обещает "воссоздать динамику отношений между вами и вашим близким через разговоры".
А стартап Delphi пошёл ещё дальше. Дара Ладжевардян создал цифровую копию своего дедушки, чтобы продолжать получать от него советы после инсульта. Теперь его платформа позволяет любому "масштабировать и монетизировать свой разум", создавая цифровых двойников для продажи консультаций. Представьте: ваш личный тренер или коуч теперь может давать советы тысячам людей одновременно, получая доход даже после смерти.
Обратите внимание на маркетинговый язык: "воссоздать динамику", "интерактивные аватары", "цифровые клоны", "масштабирование разума". Никто не говорит прямо: "Мы делаем говорящих роботов из ваших мёртвых родственников". Это было бы слишком честно для стартап-экосистемы.
Корабль Тесея в цифровую эпоху
Философская проблема корабля Тесея спрашивает: если заменить все части корабля новыми, останется ли он тем же кораблём? В контексте цифровой некромантии вопрос звучит иначе: если воссоздать паттерны речи, стиль мышления и реакции человека, получится ли тот же человек?
Современные языковые модели создают убедительную иллюзию понимания, оперируя статистическими закономерностями в тексте. Они не "понимают" в человеческом смысле — они предсказывают наиболее вероятное продолжение на основе обучающих данных. Но когда эти данные — переписка вашей умершей бабушки, а алгоритм научился имитировать её манеру выражаться, где заканчивается статистика и начинается магия?
Исследователи из Линденвудского университета назвали это "проблемой кладбища домашних животных" — отсылкой к роману Стивена Кинга, где воскрешённые мертвецы возвращаются не такими, какими были при жизни. Чем совершеннее имитация, тем больше мы рискуем попасть в зловещую долину — тот психологический дискомфорт, который возникает при общении с почти-но-не-совсем человеком.
Проблема усугубляется тем, что модели продолжают "обучаться" даже после создания. Цифровая версия человека может начать говорить вещи, которые никогда не сказал бы оригинал. Мёртвые, получается, продолжают эволюционировать. Это уже не некромантия — это какая-то цифровая реинкарнация.
Этические минные поля
Социологи из Ливерпульского университета утверждают, что в цифровой некромантии "нет ничего особенно судьбоносного". Мол, люди всегда общались с мёртвыми через фотографии, письма и воспоминания. ИИ — просто новый медиум для старой практики.
Звучит разумно, но есть нюансы. Фотография не отвечает на вопросы. Письмо не адаптируется к контексту разговора. А цифровой аватар умершего может. И здесь начинаются проблемы.
Во-первых, согласие. Большинство людей, умерших до эры больших данных, не давали разрешения на использование своих цифровых следов для создания говорящих копий. Их посты в социальных сетях, электронные письма и текстовые сообщения собирались не для посмертного воскрешения. Когда компания StoryFile создаёт интерактивные интервью с знаменитостями вроде Уильяма Шетнера, это одно дело — человек жив и согласился. Но что делать с архивными данными умерших?
Во-вторых, собственность. Кому принадлежит цифровая версия умершего? Семье? Платформе, на которой хранились данные? Компании, создавшей алгоритм? Европейский GDPR признаёт посмертные права на приватность, но социальные сети часто применяют принцип "no right of survivorship" — наследники не получают контроль над аккаунтами.
В-третьих, эмоциональные последствия. Одним людям общение с цифровой копией помогает справиться с горем. Другие испытывают то, что исследователи называют "цифровыми преследованиями" — нежелательные взаимодействия с симуляциями умерших близких. Непрерывное общение с цифровой версией может нарушить естественный процесс горевания, мешая принятию утраты.
Бизнес-модель бессмертия
За романтическими обещаниями воссоединения с ушедшими стоит вполне земная коммерция. Стартапы в сфере цифрового послежизния — это бизнес, построенный на эксплуатации горя. Самые уязвимые моменты в жизни людей становятся возможностями для монетизации.
HereAfter берёт 49 долларов в месяц за "бессмертие". Replika предлагает подписку на эмоциональную связь с ИИ. Project December продаёт доступ к "глубокому ИИ" для текстовых разговоров с умершими. Delphi позволяет продавать клоны собственного разума — масштабируемое бессмертие как услуга. Смерть, как выясняется, отлично масштабируется.
Есть и риски коммерческого использования. После смерти Коби Брайанта в 2020 году встал вопрос о том, кто контролирует его цифровое наследие и как защитить его от эксплуатации. Цифровые аватары умерших могут быть изменены для рекламы продуктов или услуг. Представьте: ваш цифровой дедушка внезапно начинает рекламировать БАДы или криптовалюту. Мёртвые не могут подать в суд за нарушение своего образа.
В случае с голограммой Тупака на Coachella в 2012 году или цифровым воскрешением Питера Кушинга в "Изгое-один" (актёр умер в 1994-м) семьи дали согласие. Но что будет, когда технологии станут дешевле и доступнее? Когда любой сможет создать "говорящего Эйнштейна" для своего YouTube-канала?
Технологические некроманты
Интересно наблюдать, как технологический прогресс воскрешает архаичные практики. В древности некроманты использовали кровь, кости и заклинания. Современные некроманты используют ДНК-декодирование, нейровизуализацию МРТ, анализ паттернов потребления ("you are what you buy") и облачные вычисления. Инструменты изменились, цель осталась той же.
Разработчики ИИ, возможно, не осознают, что занимаются именно некромантией. Для них это просто "персонализированные conversational AI" или "эмоциональные вычисления". Но по сути они создают говорящих мертвецов — цифровых зомби, которые имитируют жизнь через алгоритмы.
Робот Ameca от Engineered Arts, интегрированный с большими языковыми моделями, может вести разговоры, выражать эмоции и реагировать на события в реальном времени. Его способность воспроизводить мимику создаёт жуткое ощущение присутствия, размывая границу между живым и мёртвым. Когда такой робот заговорит голосом вашего умершего родственника, что вы почувствуете — комфорт или ужас?
Особенно иронично то, что эти технологии сами смертны. Стартапы закрываются, модели устаревают, сервисы прекращают работу. Цифровое бессмертие оказывается более хрупким, чем биологическая жизнь. Ваш цифровой дедушка может "умереть" второй раз, когда у компании закончится финансирование или поменяется API.
Будущее мёртвых
Цифровая некромантия — это только начало. Развитие технологий виртуальной и дополненной реальности сделает взаимодействие с цифровыми мертвецами ещё более реалистичным. VR, AR, MR и XR создают платформы, где мёртвые могут "существовать" рядом с живыми.
Представьте: умерший родственник появляется в вашей гостиной как голограмма, обнимает вас виртуальными руками, рассказывает новые истории, адаптированные к текущим событиям. В мемориальных пространствах, подобных музею 11 сентября, посетители невооружённым глазом смогут видеть и общаться с цифровыми копиями погибших.
Нейроинтерфейсы могут позволить прямое "скачивание" воспоминаний и личности в цифровую форму. Квантовые компьютеры обещают вычислительные мощности для симуляции человеческого сознания в реальном времени. Искусственный интеллект научится создавать личности, которые эволюционируют и адаптируются как живые.
Возможно, в будущем границы между живыми и мёртвыми окончательно размоются. Цифровые копии людей будут настолько совершенными, что различить их с оригиналами станет невозможно. Человечество создаст параллельный мир, населённый симуляциями умерших.
Delphi уже предлагает отправлять своего цифрового клона на встречи в Zoom вместо себя. Представьте масштаб: цифровые двойники ведут переговоры, преподают, консультируют, развлекают. Мир, где половина "людей" — это алгоритмы, притворяющиеся мёртвыми, которые притворяются живыми.
Парадокс цифрового загробного мира
Современная цифровая некромантия создаёт удивительный парадокс. Технологии, созданные для преодоления ограничений человеческой памяти и смертности, сами оказываются ограниченными и смертными. Жёсткие диски ломаются, форматы устаревают, компании исчезают.
В результате цифровое "бессмертие" может оказаться более кратковременным, чем традиционные способы сохранения памяти. Каменные надгробия простоят тысячи лет. Фотографии в семейных альбомах передаются из поколения в поколение. А цифровые аватары исчезнут, как только кто-то забудет продлить подписку.
Есть и более глубокая проблема. Чем совершеннее становится имитация, тем сложнее принять потерю. Если цифровая копия человека ведёт себя достаточно убедительно, процесс горевания может застопориться. Зачем принимать смерть, если можно продолжать общаться с "умершим"?
ИИ-системы пока не могут точно воспроизвести сложность человеческой личности, культурный контекст, субъективный опыт. Они создают статистические аппроксимации на основе доступных данных. Но для исторических фигур или людей, оставивших мало цифровых следов, эти аппроксимации могут быть особенно неточными.
И тогда встанет главный вопрос: кто в этом мире настоящий — мы или наши цифровые двойники?
Этика масштабируемого бессмертия
Исследователи предлагают различные решения этических дилемм. Разработка строгих этических фреймворков, получение информированного согласия, защита приватности, прозрачность использования данных. Примеры можно заимствовать из медицинской этики, где вопросы согласия и защиты данных пациентов давно проработаны.
Но хватит ли этого? Когда технология позволит создать убедительную копию любого человека на основе нескольких фотографий и записей голоса, как мы будем отличать подлинные "разрешённые" воскрешения от поддельных?
Может быть, нужны не только этические рамки, но и принципиально новые подходы к пониманию личности, смерти и продолжения существования. Возможно, стоит признать, что некоторые границы лучше не переходить — даже если технологии это позволяют.
Цифровая некромантия отражает вечные человеческие стремления: победить смерть, сохранить связь с ушедшими, продлить существование сознания. Технологии предоставляют новые инструменты для древних целей. И как у любой мощной технологии, у цифровой некромантии есть и светлая, и тёмная стороны.
Возможно, стоит научиться лучше ценить живых, пока они здесь. Но также, возможно, стоит благодарить технологии за возможность не терять навсегда тех, кто ушёл слишком рано. В конце концов, если наши предки рисовали бизонов на стенах пещер, чтобы сохранить их в памяти, что плохого в том, чтобы сохранить в цифровой памяти голоса близких?
Время покажет, станет ли цифровая некромантия способом исцеления или новой формой зависимости. Будет ли она помогать завершать прерванные диалоги или мешать принимать реальность потери. Научимся ли мы отличать подлинную память от её алгоритмической имитации.
Хотя кто знает? Может быть, читающий эти строки цифровой археолог из будущего — сам клон автора, созданный на основе этих самых текстов. И тогда круг замкнётся: мёртвые, размышляющие о технологиях воскрешения мёртвых.
Что ж, как говорил герой одной игры: "Смерть — это не конец, потому что только мёртвые могут быть немёртвыми".
Написано живым человеком при активном участии ИИ. Ирония в том, что этот пост о цифровой некромантии может стать частью тренировочных данных для будущих языковых моделей — и тогда ИИ будет рассуждать о воскрешении мёртвых, используя мысли уже умершего автора.